Прощай, Нью-Йорк? [СИ] - Светлана Бланкина

Я слышу, как дверь вновь открывается, но это уже не та дверь, через которую вошла я и все остальные, и в зале вдруг мгновенно повисает тишина. Всё это время я смотрела на стол, и сейчас поднимая взгляд, я понимаю, что это судья, и уже кто-то что-то говорит, но я не слышу, я лишь успеваю встать, как и все присутствующие в зале.

— Добрый день, — говорит судья. — Начнём.

Глава 56

Судья мужчина в возрасте с поседевшими короткими волосами, строгими и спокойными чертами лица, он кажется неприступным, в каком-то смысле даже отстраненным, он зачитывает дело, спрашивает всё ли верно, получает ответ. Я нахожусь здесь, в этом зале, прекрасно всё слышу, понимаю и осознаю, но… всё это словно проходит мимо меня.

Наши с Брайаном адвокаты устроили между собой самый настоящий бой, и с самого начала заседания все поняли, как закончится этот суд, какое решение сегодня будет принято. Я была уверена, что Брайан всё так просто не оставит, это не в его стиле ведь он всегда шёл до конца, до победного и не важно какой ценой ему эта победа достанется. Поэтому и в этот раз я была уверена в том, что Брайан будет предпринимать всё для того, чтобы выбраться из этой грязи, в которую он влип, я была уверена, что он выльет на меня всё, что у него есть, всю правду и неправду тоже, и я была уверена, что под удар попадёт и Джек, но… я ошиблась.

Не знаю с чего это вдруг, не знаю, что с Брайаном случилось, но его защита, его адвокат не нападает, даже практически не отвечает на нападки моей стороны, он лишь защищается и худо-бедно пытается себя хоть как-то оправдать.

Дэвид вызывал одного из свидетелей того, как Брайан ударил меня, он задал ему несколько стандартных вопросов по поводу поведения Брайана на вечере и этого вполне хватило, чтобы судья всё понял.

Меня также вызывали и меня опрашивали обе стороны. Я знала, какие вопросы мне будет задавать Дэвид, я знала, как мне на них отвечать, но я совершенно не знала, на какие вопросы мне придётся отвечать адвокату Брайана.

Дэвид спрашивал меня, когда именно Брайан впервые поднял на меня руку, при каких обстоятельствах это произошло, и почему я сразу же не ушла от него, не обратилась в полицию и так далее. И мне пришлось рассказать всё на всю страну, потому что в зале заседаний присутствовали репортёры.

Я знала, что так будет, знала, что вся эта история выльется наружу и всю эту неделю, что я готовилась к суду, я больше подготавливала себя морально. Я морально подготавливала себя к тому, что теперь все будут знать, как Брайан поступил со мной, как я испугалась, как он меня запугал, все узнают, что я лгунья, все поймут какая я трусиха, какая я слабая, и, наверное, для меня это тяжелее всего, ведь я всю свою жизнь пыталась быть сильной и ненавидела, когда хоть кто-то видел меня слабой.

Но это случилось, я ответила на все вопросы, я ответила на них честно, я рассказала, как боялась, рассказала об угрозах Брайана, рассказала, как боялась за своих сотрудников, за приближённых ко мне.

Адвокат Брайана также задал мне несколько вопросов, которыми он пытался убедить судью в том, что на самом деле я просто не хотела уходить от Брайана. И, наверное, если бы все мои слова и ответы на вопросы были ложными, судья бы поверил, потому что я бы наверняка запуталась бы в истории, не знала бы что сказать, как лучше солгать, но моё преимущество в том, что мне не приходилось придумывать ответы, я прекрасно знала «почему» поэтому отвечала сразу, без раздумий, без колебаний. Я отвечала уверенно, я отвечала правду, которая всё же тяжело мне далась, потому что я вообще не люблю делиться личным с посторонними, а таким унижением, да ещё и со всей страной…

Но Брайан не пытался снять с себя вину, кажется, он понял, что это невозможно, он не нападал на меня, не пытался помешать нашему разводу, он не боролся за место в сенате, конгрессе и в политике вообще, он не пытался вмешать в дело Джека или хоть кого-то постороннего, но за кое-что очень важное он всё же поборолся. Брайан яростно и в тоже время с мольбой боролся за права на нашего ребёнка. Он желает с ним видеться, понимая, что это его максимум, так как в нашем брачном договоре чётко отмечено, что он лишается права на опеку в случае нашего развода из-за домашнего насилия.

Меня это тронуло. Я знала, что Брайан хотел ребёнка, я знала, что он действительно был искренне счастлив, когда я сказала ему, что беременна, я видела, как он изменился, и я действительно поверила в то, что у нас с ним ещё не всё потерянно. Но я не думала, что этот ребёнок будет значить для Брайана больше чем карьера всей его жизни.

Брайана сняли с поста сенатора и лишили его права работать в политической деятельности штата Нью-Йорк, но честно сказать, я думаю, теперь, после такой громкой шумихи на всю страну, в политику его навряд ли примет хоть один штат. И ему выписали большой штраф, и я могла потребовать от него компенсацию за причинённый мне вред, но мне не нужны его деньги, от этого я буду чувствовать себя только хуже, поэтому я попросила Дэвида даже не начинать эту тему.

Когда судья зачитывал решение суда, Брайан был полностью разбит, подавлен, уничтожен, ему словно пришло осознание каким моральным уродом он был эти несколько лет и как жаль, что это осознание ему пришло только сейчас, только после случившегося. И я думаю, Брайан так разбит не только потому что он лишился работы, жены и фактически всей своей жизни, почему-то я верю в то, что в большинстве своём Брайан так разочарован, так подавлен из-за ребёнка, которого из-за одного лишь моего решения он может даже никогда не увидеть.

Потому что нас официально развели, но вопрос касаемый нашего ребёнка я предпочла оставить нерешённым. Я не могу и не хочу решать здесь и сейчас такой важный для нас обоих момент. Мне нужно подумать, мне нужно поговорить с Брайаном и принять правильное решение.

Я не должна зацикливаться на обидах и боли, я